Неточные совпадения
Анна Андреевна. Очень почтительным и самым тонким образом. Все чрезвычайно хорошо говорил. Говорит: «Я, Анна Андреевна, из одного только уважения к вашим достоинствам…» И такой прекрасный, воспитанный
человек, самых благороднейших правил! «Мне, верите ли, Анна Андреевна, мне жизнь — копейка; я только потому, что уважаю ваши редкие
качества».
Правдин. Каким же образом? Происшествии с
человеком ваших
качеств никому равнодушны быть не могут. Вы меня крайне одолжите, если расскажете…
Стародум. Мне очень приятно быть знакому с
человеком ваших
качеств. Дядя ваш мне о вас говорил. Он отдает вам всю справедливость. Особливые достоинствы…
Честному
человеку никак простить нельзя, ежели недостает в нем какого-нибудь
качества сердца.
Умного
человека легко извинить можно, если он какого-нибудь
качества ума и не имеет.
Предместник его, капитан Негодяев, хотя и не обладал так называемым"сущим"злонравием, но считал себя
человеком убеждения (летописец везде вместо слова"убеждения"ставит слово"норов") и в этом
качестве постоянно испытывал, достаточно ли глуповцы тверды в бедствиях.
Для Константина народ был только главный участник в общем труде, и, несмотря на всё уважение и какую-то кровную любовь к мужику, всосанную им, как он сам говорил, вероятно с молоком бабы-кормилицы, он, как участник с ним в общем деле, иногда приходивший в восхищенье от силы, кротости, справедливости этих
людей, очень часто, когда в общем деле требовались другие
качества, приходил в озлобление на народ за его беспечность, неряшливость, пьянство, ложь.
Есть
люди, которые, встречая своего счастливого в чем бы то ни было соперника, готовы сейчас же отвернуться от всего хорошего, что есть в нем, и видеть в нем одно дурное; есть
люди, которые, напротив, более всего желают найти в этом счастливом сопернике те
качества, которыми он победил их, и ищут в нем со щемящею болью в сердце одного хорошего.
Было самое спешное рабочее время, когда во всем народе проявляется такое необыкновенное напряжение самопожертвования в труде, какое не проявляется ни в каких других условиях жизни и которое высоко ценимо бы было, если бы
люди, проявляющие эти
качества, сами ценили бы их, если б оно не повторялось каждый год и если бы последствия этого напряжения не были так просты.
Главные
качества Степана Аркадьича, заслужившие ему это общее уважение по службе, состояли, во-первых, в чрезвычайной снисходительности к
людям, основанной в нем на сознании своих недостатков; во-вторых, в совершенной либеральности, не той, про которую он вычитал в газетах, но той, что у него была в крови и с которою он совершенно равно и одинаково относился ко всем
людям, какого бы состояния и звания они ни были, и в-третьих — главное — в совершенном равнодушии к тому делу, которым он занимался, вследствие чего он никогда не увлекался и не делал ошибок.
Но в глубине своей души, чем старше он становился и чем ближе узнавал своего брата, тем чаще и чаще ему приходило в голову, что эта способность деятельности для общего блага, которой он чувствовал себя совершенно лишенным, может быть и не есть
качество, а, напротив, недостаток чего-то — не недостаток добрых, честных, благородных желаний и вкусов, но недостаток силы жизни, того, что называют сердцем, того стремления, которое заставляет
человека из всех бесчисленных представляющихся путей жизни выбрать один и желать этого одного.
А так как
человека, соединяющего эти
качества, не было, то всё-таки лучше было, чтобы место это занимал честный, чем нечестный
человек.
Но вообще они были народ добрый, полны гостеприимства, и
человек, вкусивший с ними хлеба-соли или просидевший вечер за вистом, уже становился чем-то близким, тем более Чичиков с своими обворожительными
качествами и приемами, знавший в самом деле великую тайну нравиться.
— Э! да ты, я вижу, Аркадий Николаевич, понимаешь любовь, как все новейшие молодые
люди: цып, цып, цып, курочка, а как только курочка начинает приближаться, давай бог ноги! Я не таков. Но довольно об этом. Чему помочь нельзя, о том и говорить стыдно. — Он повернулся на бок. — Эге! вон молодец муравей тащит полумертвую муху. Тащи ее, брат, тащи! Не смотри на то, что она упирается, пользуйся тем, что ты, в
качестве животного, имеешь право не признавать чувства сострадания, не то что наш брат, самоломанный!
— Во-первых, на это существует жизненный опыт; а во-вторых, доложу вам, изучать отдельные личности не стоит труда. Все
люди друг на друга похожи как телом, так и душой; у каждого из нас мозг, селезенка, сердце, легкие одинаково устроены; и так называемые нравственные
качества одни и те же у всех: небольшие видоизменения ничего не значат. Достаточно одного человеческого экземпляра, чтобы судить обо всех других.
Люди, что деревья в лесу; ни один ботаник не станет заниматься каждою отдельною березой.
Николай Петрович в то время только что переселился в новую свою усадьбу и, не желая держать при себе крепостных
людей, искал наемных; хозяйка, с своей стороны, жаловалась на малое число проезжающих в городе, на тяжелые времена; он предложил ей поступить к нему в дом в
качестве экономки; она согласилась.
«Энергия необходима, — говаривал он тогда, — l’energie est la première qualite d’un homme d’ètat»; [Энергия — первейшее
качество государственного
человека (фр.).] а со всем тем он обыкновенно оставался в дураках и всякий несколько опытный чиновник садился на него верхом.
Он издавна привык думать, что идея — это форма организации фактов, результат механической деятельности разума, и уверен был, что основное человеческое коренится в таинственном
качестве, которое создает исключительно одаренных
людей, каноника Джонатана Свифта, лорда Байрона, князя Кропоткина и других этого рода.
Но он держал их в резерве, признавая за ними весьма ценное
качество — способность отводить
человека далеко в сторону от действительности, ставить его над нею.
Но, чувствуя себя в состоянии самообороны и несколько торопясь с выводами из всего, что он слышал, Клим в неприятной ему «кутузовщине» уже находил ценное
качество: «кутузовщина» очень упрощала жизнь, разделяя
людей на однообразные группы, строго ограниченные линиями вполне понятных интересов.
Этот труд и эта щедрость внушали мысль, что должен явиться
человек необыкновенный, не только потому, что он — царь, а по предчувствию Москвой каких-то особенных сил и
качеств в нем.
«Практическую, хозяйственную часть газеты можно поручить Дронову. Да, Дронов — циник, он хамоват, груб, но его энергия — ценнейшее
качество. В нем есть нечто симпатичное, какая-то черта, сродная мне. Она еще примитивна, ее следует развить. Я буду руководителем его, я сделаю его
человеком, который будет дополнять меня. Нужно несколько изменить мое отношение к нему».
Клим видел в Любаше непонятное ему, но высоко ценимое им желание и уменье служить
людям —
качество, которое делало Таню Куликову в его глазах какой-то всеобщей и святой горничной.
О Никоновой он уже думал холодно и хотя с горечью, но уже почти как о прислуге, которая, обладая хорошими
качествами, должна бы служить ему долго и честно, а, не оправдав уверенности в ней, запуталась в темном деле да еще и его оскорбила подозрением, что он — тоже темный
человек.
Это умонастроение слежалось у Клима Ивановича Самгина довольно плотно, прочно, и он свел задачу жизни своей к воспитанию в себе
качеств вождя, героя,
человека, не зависимого от насилий действительности.
Это
качество скрыто глубоко в области эмоции, и оно обеспечивает
человеку полную свободу, полную независимость мысли от насилия истории, эпохи, класса.
К лету 14 года Клим Иванович Самгин был весьма заметным
человеком среди
людей, основным
качеством которых являлось строго критическое отношение к действительности, текущей все более быстро и бурно. О нем весьма единодушно говорили...
— Рабочие и о нравственном рубле слушали молча, покуривают, но не смеются, — рассказывала Татьяна, косясь на Сомову. — Вообще там, в разных местах, какие-то
люди собирали вокруг себя небольшие группы рабочих, уговаривали. Были и бессловесные зрители; в этом
качестве присутствовал Тагильский, — сказала она Самгину. — Я очень боялась, что он меня узнает. Рабочие узнавали сразу: барышня! И посматривают на меня подозрительно… Молодежь пробовала в царь-пушку залезать.
На мой взгляд, ныне она уже такова, что лично мне дает право отказаться от продолжения линии предков, — линии, требующей от
человека некоторых
качеств, которыми я не обладаю.
Самгин слушал его невнимательно, думая: конечно, хорошо бы увидеть Бердникова на скамье подсудимых в
качестве подстрекателя к убийству! Думал о гостях, как легко подчиняются они толчкам жизни, влиянию фактов, идей. Насколько он выше и независимее, чем они и вообще —
люди, воспринимающие идеи, факты ненормально, болезненно.
— Ведь вам Дронов, наверное, сказал, что я была эстрадной певицей? Ну, вот. В
качестве таковой я имела весьма широкие знакомства среди лучших
людей России, — сказала она, весело подмигнув. — И, разумеется, для того, чтоб хорошо одеться, приходилось совершенно раздеваться. Вас это шокирует?
Многих
людей я знал с высокими
качествами, но никогда не встречал сердца чище, светлее и проще; многих любил я, но никого так прочно и горячо, как Обломова.
Глядя на него, слушая его, видя его деятельность, распоряжения по хозяйству, отношения к окружающим его
людям, к приказчикам, крестьянам — ко всем, кто около него был, с кем он соприкасался, с кем работал или просто говорил, жил вместе, Райский удивлялся до наивности каким-то наружно будто противоположностям, гармонически уживавшимся в нем: мягкости речи, обращения — с твердостью, почти методическою, намерений и поступков, ненарушимой правильности взгляда, строгой справедливости — с добротой, тонкой, природной, а не выработанной гуманностью, снисхождением, — далее, смеси какого-то трогательного недоверия к своим личным
качествам, робких и стыдливых сомнений в себе — с смелостью и настойчивостью в распоряжениях, работах, поступках, делах.
Затем, ты весь месяц у нас и на нас фыркаешь, — между тем ты
человек, очевидно, умный и в этом
качестве мог бы предоставить такое фырканье тем, которым нечем уж больше отмстить
людям за свое ничтожество.
Оказывается, что все, что говорили вчера у Дергачева о нем, справедливо: после него осталась вот этакая тетрадь ученых выводов о том, что русские — порода
людей второстепенная, на основании френологии, краниологии и даже математики, и что, стало быть, в
качестве русского совсем не стоит жить.
Несмотря на то, что Новодворов был очень уважаем всеми революционерами, несмотря на то, что он был очень учен и считался очень умным, Нехлюдов причислял его к тем революционерам, которые, будучи по нравственным своим
качествам ниже среднего уровня, были гораздо ниже его. Умственные силы этого
человека — его числитель — были большие; но мнение его о себе — его знаменатель — было несоизмеримо огромное и давно уже переросло его умственные силы.
Давид был тем же матушкиным сынком, как и Виктор Васильич; эти молодые
люди весело шли по одной дорожке, и у обоих одинаково было парализовано самое дорогое
качество в каждом
человеке — воля, характер.
В
качестве свидетелей фигурировали все свои
люди, и в числе других братья Приваловы, которые еще раз привлекли на себя общее внимание.
Хиония Алексеевна в
качестве дуэньи держала себя с скромным достоинством и делала серьезное лицо, когда Зося начинала хохотать. Она быстро дала понять Привалову, что здесь она свой
человек.
Во-вторых, мельница Привалова и его хлебная торговля служили только началом осуществления его гениальных планов, — ведь Привалов был герой и в
качестве такового сделает чудесатам, где
люди в течение тысячи лет только хлопали ушами.
В дочери старик любил самого себя, те именно душевные
качества, какие уважал в
людях больше всего: прямоту характера, честность и тот особенный склад душевности, какая так редко встречается.
Он начал с того, что в
качестве вполне самостоятельного
человека совсем рассорился с Приваловым и переехал с пани Мариной в свой собственный дом, который купил на Нагорной улице.
— Да, с этой стороны Лоскутов понятнее. Но у него есть одно совершенно исключительное
качество… Я назвал бы это
качество притягательной силой, если бы речь шла не о живом
человеке. Говорю серьезно… Замечаешь, что чувствуешь себя как-то лучше и умнее в его присутствии; может быть, в этом и весь секрет его нравственного влияния.
Наступила тяжелая пауза. Катерина Ивановна, видимо, стеснялась; Привалову вдруг сделалось жаль этой красивой девушки, вырванной из семьи в
качестве жертвы общественного темперамента. «Ведь она
человек, такой же
человек, как все другие, — подумал Привалов, невольно любуясь смутившейся красавицей. — Чем же хуже нас? Ее толкнула на эту дорогу нужда, а мы…» Катерина Ивановна поймала этот взгляд и как-то болезненно выпрямилась, бросив на Привалова нахальный, вызывающий взгляд.
Нельзя быть моральным
человеком и хорошим христианином в индивидуальной, личной жизни и быть жестоким эксплуататором и аморальным в социальной жизни в
качестве представителя власти, хозяина предприятий, главы семьи и пр.
Со свободой связано
качество жизни, достоинство
человека.
Новый
человек, новое в
человеке, предполагает, что продолжает существовать
человек в своем
качестве человечности.
Человек есть существо оценивающее, определяющее
качество.
Русский
человек, усомнившись в своих исключительных нравственных
качествах и признав некоторые
качества за врагом, начинает думать, что и воевать-то не стоит, — у него слабеет воля, он уже не имеет пафоса.
Гёте — универсальный
человек не в
качестве отвлеченного
человека, а в
качестве национального
человека, немца.